Ты спросишь меня, а что же с моим Светом, Калеб, почему он не пропал? Может, это ключ к спасению? Может, не все потеряно?
Мне жаль, любимое дитя. Но твой Свет - всего лишь реликт, пережиток прошлого, как и ты сама. Он выжил лишь благодаря случайности. Застрял на страницах Дневника вместе с тобой. Пойманный солнечный зайчик. Последний трепещущий лучик. Его затухание неизбежно, но только тебе решать: исчезнет ли он навсегда или преобразуется во что-то новое. Прогресс или упадок, третьего не дано, мой консервативный ребенок.
В мир не терпит пустот. И вслед за Светом должно прийти нечто новое, молодое, сильное, неизведанное. Ты не ослышалась. Я предрекаю рождение. Возможно, не в этом столетии и даже не в следующим. Но семена посеяны и однажды дадут ростки. Я собираюсь стоять у истоков. Я хочу первым держать это юное дитя. Первым познать его мощь.
Я ухожу. И последнее наставление, что я собираюсь тебе дать, будет самым искреннем из всех, что ты когда-либо от меня слышала. Не стой на месте, Китра. Не позволяй былым ошибкам удерживать тебя. Старые методы больше не работают. Свет не вернет былую силу не воссияет на пьедестале победителя. Ему не одолеть тварей нижнего мира.
Иди в ногу со временем или воспари над миром и его условностями, приняв грядущее. Другого выхода нет.
Твой отец, создатель и вечный хранитель, Калеб Геллиофрей.
Глава 24
Я взболтнула кувшин и с сожалением отметила, что вина осталось всего на один бокал. Когда я успела все выпить?
Посмотрела на Камдена. Нет, он отказался сразу. Работу (домашнее задание?) и алкоголь он предпочитал разделять. Я же хотела хотя бы пару часов не думать о спасении собственной жизни и судьбе Империи Ириады. Вино отлично с этим справлялось, притупляя чувство ответственности и самосохранения.
- До сих пор не могу поверить, что был лично знаком с Калебом. Алеф представлял из себя интересного собеседника и внимательного слушателя. Никогда бы не подумал, что он тот самый маг, что жил полторы тысячи лет назад. Демоны до сих пор поминают его недобрым словом. Сильно же он им шкуру потрепал.
На плотный слой бумаги ложились аккуратные символы. Чернила пропитались сохраняющим заклинанием, и оттого переливались персиковыми оттенками. Когда буквы подсохнут, а магия закрепиться, письмена приобретут прожилки охры.
- Когда последний раз ты его видела?
Я сделала глоток из глиняного кубка. В этот раз я ничего не утаскивала из зала Восстановления. Я демонстративно вынесла его у всех на виду и никто не посмел выразить мне свое возмущение.
- Еще до объединения королевств. Лет восемьсот назад. Но он утверждает, что следил за мной и остальными на протяжении всех жизней. Думаю, мы с ним даже общались.
Я перестала чувствовать вкус вина. Пропала его горечь и вяжущее послевкусие. Обычная водички из-за которой магия приятно грела каналы силы.
- И ты не поняла что это он? - Камден пододвинул черновик и быстро набросал карандашом несколько схем. Он никогда не писал сразу в тетрадь. Ни одно слово, буква, цифра или символ, не оказывались на бумаге, прежде чем не были обдуманы десяток раз. Никаких случайностей. Никаких ошибок.
- Калеба невозможно найти, опознать или вычислить, если он сам того не хочет. Он мог быть твоим лучшим другом в прошлой жизни, а ты бы никогда этого не узнал.
Камден хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли выставляя мою теорию абсурдом.
Поверх формулы, пошла прямая линия графика. Я посмотрела на затянувшееся облаками осеннее небо и, переборов себя, спросила:
- Какая эта жизнь по счету?
С того момента, как я окончательно пришла в себя, смыв дорожную пыль, сменив одежду, выспавшись и набив желудок до отвала, в голову скопом полезли вопросы. Отведя себе несколько дней на восстановление, я почти привела свои мысли в порядок. Тут-то и проснулось треклятое любопытство. Если не считать мужа-демона, никого из своей пятерки Пробудившихся я не видела уже очень давно. Я совершенно забыла, каково это не контролировать каждое слово, не лгать каждым взглядом и ударом сердца, а быть среди тех, кто понимает проблему очередного перерождения.
- С какой ведется счет? - он прикусил кончик карандаша; в полученном уравнении что-то не складывалось.
- Жизнь, в которой ты пробудился впервые - первая. Та, в которой участвовал в ритуале для начала цикла перерождений с сохранением памяти, отмечалась Калебом как нулевая.
Мы сидели на крыше башни, где по мелким трещинка в полу метались обрывки темной энергии. Прислонившись спиной к каменным зубцам, я наблюдала за текущими по небу клубочками сахарной ваты. Это простое и бездумное занятие, неплохо так восстанавливало резерв Света.
- Тогда третья. - Задумчиво произнес Камден. - А у тебя?
Он второй час возился с тетрадкой и все никак не мог поставить завершающий штрих. Башня была единственным местом, где отсутствовала какая-либо возможность слежки. Но адепты, даже те, что каким-то чудом знали об этой тайне, всячески избегали сюда приходить. То ли дело в суеверном страхе перед местом, где проводятся жертвоприношения, то ли в оставшихся эманациях, что облепляли со всех сторон и давили на психику. От негативных последствий ритуала, я пряталась за щитом Света, Камден за своей гордостью.
- Седьмая или восьмая, - припомнила я. - Нет, постой, сейчас вспомню. В первой мы разбирались с финансовой стороной вопроса. Так как до конца Калеб не был уверен, что все получится, а мы не особо понимали в чем участвуем, никакой подготовки для следующей жизни не продумывалось. Поэтому, в первое пробуждение мы озаботились такими вещами, как право наследования и материальное подспорье для дальнейшего. Обсуждали список правил. Учились создавать свои истории. Самая хлопотная жизнь. Неудивительно, что я не дожила до тридцати.
- Неудивительно? - Камден, наконец, отвлекся от тетрадки.
- Лунное безумие. - Пояснила я, почти без содрогания в голосе. - Не было ни лекарств, ни методик. Постоянно забывала где я и кто я. Почти не помнила мужа и не узнавала Эрин.
- Муж? - вновь повторил маг. В этот раз он не смог утаить удивления. - У тебя есть муж Пробудившийся?
Ах, моя любимая часть, когда двое последователей Калеба сопоставляют воспоминания.
- Официально мы поженились во второй жизни, - я показала адепту два загнутых пальца. - Мы отправились в путешествие. Все вместе. Я, муж, Эрин, Калеб и... - запнулась я, ненадолго задумавшись, а не слишком ли много рассказываю? - ... и тот последний. Его звали, конечно, не так. Настоящего имени не помню. Что-то такое кошачье. Вроде Барса или Рыси. Калеб звал его Котом. Наш последний злился на такое прозвище, но возражать было бессмысленно. Неважно. Та жизнь мне нравилась. Мы побывали во всех королевствах, посмотрели много новых мест, а я побывала на берегу океана. Я никогда не видела столько воды, - я наклонила кубок. Он опустел почти наполовину, а я до сих пор чувствовала себя отвратительно резвой. - Третья жизнь была замечательной. Мы поселились на берегу океана. Морской воздух и соленая вода благотворны влияли на мое состояние. Муж отлучался редко. Эрин гостила у нас по полгода. У меня был маленький садик. Но... - я посмотрела на загнутый палец, на облака, на зубцы башни, за которыми открывалось бескрайнее небо, - ...болезнь никуда не делась. Произошел срыв. Резкое обострение. И больше рядом со скалами, обрывами, водоемами, мы не селились. Я скучала по океану... Когда пробудилась в четвертой жизни.
Я вылила в кубок последние остатки вина.
- У меня не забрали море, небо, горы и подругу. И если к пятой жизни мне вернули сад, то Эрин так и осталась числиться среди пропавших. Ее Дневник пропал, ее парень разводил руками. У меня остался муж и срезанный бутоны орхидей по выходным. К пятой жизни у меня хватило смелости самостоятельно принять первое решение. Неплохо для человека от которого ты ждешь решения, как спасти мир от демонов? В той жизни я отправилась к Сестрам Крови за силой, а получила нечто большее. Решимость, чтобы уйти от мужа.